В рамках эстафеты «Во имя жизни» для онкопациентов и их близких врач-анестезиолог-реаниматолог, кандидат медицинских наук, доцент кафедры анестезиологии и реаниматологии БелМАПО, член Президиума Белорусского общества анестезиологов-реаниматологов, Белорусской ассоциации врачей и Европейской ассоциации клинического питания и метаболизма, руководитель портала Здоровые люди Ольга Светлицкая представит свое послание «Как не утонуть в море информации. Инструкция для пациента».
Имея в общей сложности 20-летний опыт практикующего врача, 17 лет Ольга Ивановна работала с пациентами отделения анестезиологии и реанимации Республиканского центра трансплантации костного мозга на базе 9-й городской клинической больницы Минска (теперь Минский НПЦ хирургии, трансплантологии и гематологии).
Под влиянием многолетней напряженной работы врачом-реаниматологом и опыта человека, в чьем близком окружении есть люди с онкологией, формировался ее собственный взгляд на проблемы и потребности пациента с онкологией.
Ольга Ивановна, долгие годы работы в отделении, где жизнь отнюдь не фигурально граничит со смертью, оказали влияние на вас как на профессионала?
В отделение гематологической реанимации Республиканского центра трансплантации костного мозга я попала по распределению после окончания Минского мединститута. Действительно, мы вели очень тяжелых пациентов – с острыми и хроническими лейкозами, злокачественными лимфомами, солидными опухолями, с рецидивами, без предпосылок к ремиссии и с большим количеством осложнений…
Придя туда молодым специалистом, я вкладывала душу в свою работу. Но выгорание наступило через 2 года, когда я поняла, что жизнь онкопациентов в реанимации не всегда подчиняется медицинским законам. Вроде все делаешь правильно, а рак все равно забирает эту жизнь. Особенно тяжело было смириться, когда речь шла о молодых людях 25–35 лет. Сейчас я больше работаю с тяжелыми пациентами хирургического и терапевтического профиля. При своевременной диагностике, грамотном лечении большинство из них гарантировано поправляется. В онкологии это не совсем так. Здесь гарантий нет. Прогрессия заболевания всегда наступает в самый неподходящий момент.
Я взяла передышку на год, погрузилась в учебу в клинической ординатуре. Вернулась, когда нашла точку опоры в работе с онкогематологическими пациентами. Она до сих пор служит для меня мощным мотиватором: продлить жизнь так же благородно, как ее спасти.
Онкологический пациент отличается от других пациентов?
Да, отличается. Те, кто долго работает в медицине, вам подтвердят, что пациенты, скажем, с ревматическими заболеваниями и онкопациенты – как небо и земля.
Я склонна согласиться, что онкология не просто физический недуг, в нем есть духовная составляющая. За время работы в гематологической реанимации через мои руки прошли сотни людей. Многие пациенты с онкогематологическими заболеваниями сохраняли ясное сознание вплоть до последних часов жизни. И некоторые, уходя, были очень откровенны. Ни один из них не вспоминал работу, карьеру, какие-то материальные блага, которых не удалось достичь. Все говорили о том, что недолюбили, недочувствовали, недожили…
Человек сталкивается с разными болезнями, но ни одна не имеет даже близко сопоставимого влияния на его жизнь, как рак. Это своего рода тумблер, переключатель: щелк – и жизнь пошла по другому сценарию. Все, что могло представлять интерес «до», уходит на второй план либо уходит вообще: работа, карьерный рост, материальное благосостояние, какие-то бытовые мелочи, которые казались архиважными… Человек зачастую остается один в окружении только тех немногих людей, которые его действительно любят и ценят. И в реанимации это видно особенно четко.
Онкопациенты отличаются не просто тем, что они серьезно заболели, а тем, что их прежняя жизнь рушится в одночасье. У них есть страх, они не понимают, как собраться, не знают, что им делать дальше. Они очень нуждаются в психоэмоциональной поддержке. Но проблема в том, что ее чаще всего нет, некому выстроить вокруг них новую жизнь.
Кто должен обеспечивать эту психоэмоциональную поддержку? Друзья, коллеги и даже близкие зачастую отдаляются именно потому, что не знают, что говорить и как говорить, предпочитают держаться на расстоянии.
Это проблема белорусов. Я видела эти жизненные катастрофы, когда человек заболевал и вокруг него постепенно формировался вакуум. Некоторые говорили, что самое ужасное – это тишина, когда перестает звонить телефон. И вот этот момент для них тоже переломный. Любая болезнь чистит, а рак чистит особенно, показывая, что в жизни было настоящее, а что фальшивое, надуманное.
На мой взгляд, у нас не выстроена система психологической помощи таким пациентам. Прийти к человеку в тот момент, когда его жизнь ломается, и сказать: ну, ты не расстраивайся, держись – этого мало.
Безусловно, очень многое зависит от врача, который первым дает информацию о болезни. Надо знать, как сказать, какими словами, когда. Нас этому не учили. 10 часов медицинской этики и деонтологии за курс мединститута не в счет. Что касается меня, я много читала дополнительной литературы, наблюдала за пациентами и методом проб и ошибок выстраивала коммуникацию с ними. У меня была острая потребность в этом. Я видела разных пациентов, и мне хотелось им помочь.
Мое твердое убеждение, что у врачей и/или психологов, работающих с группой онкопациентов, должна быть спецподготовка и четкое понимание той беды, которая пришла к человеку. Момент принятия болезни может длиться сколь угодно долго, но пока человек не примет, он не будет вовлечен в активное лечение, не начнет поправляться.
Нужны курсы и тренинги для практикующих врачей в отделениях. У нас же есть дни информирования идеологической направленности. Почему нельзя проводить такие тренинги, которые бы обучали врачей говорить с пациентами и их родственниками? Хотя бы 2–3 раза в год, но это, уверена, имело бы эффект. Один или два психолога в клинике проблемы не решают.
Вообще беседа с врачом – это половина успеха, на мой взгляд. Врач словом лечит не меньше, чем лекарственными средствами. А в онкологии это правило особенно работает. Эти пациенты очень чувствительны ко лжи. Дежурные фразы не достигают цели. Есть момент, когда надо понять пациента, не бояться встретиться с ним взглядом.
Что для вас значит победить рак?
Когда я только начинала работать, мне казалось, это значит поправиться, войти в стадию устойчивой ремиссии. Сегодня я думаю иначе: победить рак – значит научиться жить в отведенное время полной жизнью.
Мы часто живем по чьим-то шаблонам. Учились там, где хотели родители. Работали там, где больше платили. Поступали так, чтобы не вызвать косых взглядов окружающих. А те люди, которые выздоровели, очень часто говорят о том, что, заболев, наконец стали заниматься тем, о чем мечтали всю жизнь, но по каким-то причинам не решались. Не надо считать, сколько отведено: 20 лет, 10 или 2 года. Нужно жить так, чтобы получать удовольствие от каждой минуты.
Почему для вас важно участие в эстафете и в чем заключается ваше послание?
Так случилось, что близкие мне люди заболели раком. Друг детства умер от лейкоза в реанимации, где я работала. Онкология у члена моей семьи. Тот опыт, который я получила в онкогематологии, и беда, которая коснулась моих близких, демонстрируют, что даже при очень хорошем медицинском подходе с точки зрения диагностики и лечения онкопациенты абсолютно брошены в своей социальной и бытовой жизни.
Участвовать в эстафете меня пригласила руководитель Центра поддержки онкопациентов «Во имя жизни» Ирина Жихар. Она попросила меня как врача рассказать, как правильно искать информацию в интернете. Не секрет, что там очень много информационного мусора, который либо бесполезен, либо даже вредит (пациенты перестают верить врачу, мечутся, отказываются от лечения). Очень мало русскоязычного контента, который являлся бы правильным, достоверным и полным о жизни этих людей, их потребностях, бытовой и социальной адаптации.
Мое послание заключается в том, чтобы научить людей с онкологическими заболеваниями и их близких критериям оценки степени правдивости найденной информации, анализировать и делать выводы. Я назову ресурсы, которым стоит доверять.
Каков ваш личный рейтинг компетентных источников для пациента?
Прежде всего это лечащий врач. В идеале. На второе место я бы поставила пациентскую организацию. Я глубоко убеждена, что с такими организациями должны работать высококвалифицированные врачи. И очень рада, что есть эстафета «Во имя жизни», в которой принимаем участие я и мои коллеги. Это очень правильное развитие.
Вообще пришло время плотно работать с пациентскими организациями, разбираться, чего не хватает пациенту.
Наша система здравоохранения, социальной поддержки и занятости вполне справедливо может считать, что выстроила идеальную систему медицинской помощи и социальной адаптации онкопациентов. Но мы не видим ее глазами самого пациента и его близких, не понимаем, в каких местах система дает сбой. Кому об этом может сказать пациент? Лечащему врачу? Но это не его компетенция. Вот как раз посредником между системой и человеком может и должна выступать пациентская организация.
Есть ли у вас цель, которой вы хотели бы достичь в будущем?
Как руководитель портала Здоровые люди я вижу одну из важнейших задач проекта в том, чтобы создать полезный, достоверный и актуальный контент для онкопациентов в нашей стране. Обязательно с возможностью обратной связи. Мы уже работаем над этим. Проект носит название «Жизнь с онкологией». Мы готовы работать в режиме онлайн, отвечать на вопросы пациентов, формировать правильный посыл по питанию, физической активности, уходу за собой, сопровождению химиотерапии, если она проводится в амбулаторных условиях, когда человек находится дома.
Важно научить правильно организовать свою жизнь и созависимым, то есть семье онкопациента. Это тоже наша цель, к которой мы планомерно и целенаправленно идем.
Кроме того, создание единого исчерпывающего текстового, визуального, видеоконтента будет помогать и моим коллегам-врачам, которые работают на амбулаторном приеме и не имеют возможности подолгу разговаривать с пациентами.
Спустя 2 года после начала профессиональной карьеры вы столкнулись с синдромом эмоционального выгорания, пытаясь полностью отдаться работе. Тем не менее вы 20 лет в профессии, практикующий врач. Что помогает вам сгорая не сгореть?
Может это банально, но мне скучно без моей работы. Врач интенсивной терапии – это как пилот, как спецназ, у него есть постоянная потребность в адреналине: идти в отделение, решать сложные вопросы, быть готовым принимать решение, когда счет идет на минуты и даже секунды.
Да, бывает и тяжело, и горько, и обидно. Раньше я уезжала на пару дней на дачу побыть наедине с собой, в полной тишине. А год назад открыла для себя новый источник перезагрузки. Я стала заниматься боксом. Изнурительные физические тренировки – это как противовес эмоциональным нагрузкам. Баланс возвращается.
Какое правило ведет вас по жизни?
Если тебе достался лимон, сделай из него лимонад. Стараюсь ему следовать.
Фотографии - Виталий Гиль
Подписывайтесь на наши группы в Facebook, VK и будьте в курсе свежих новостей! Только интересные видео на нашем канале YouTube, присоединяйтесь!