Пластический хирург Дмитрий Батюков: «Мы не исправим личную жизнь»

Сегодня в нашей стране пластической операцией никого не удивишь. Услуги эстетической медицины становятся все более востребованными. Дмитрий, как вы считаете, это связано с повышением доходов и качества жизни?

Мне сложно провести взаимосвязь между этими факторами. Скорее играет роль целый ряд компонентов. Во-первых, уровень образования и информирования. Люди понимают, что это безопасно. Во-вторых, большая степень принятия обществом хирургических манипуляций, не связанных непосредственно со здоровьем, а направленных на улучшение эстетического вида тела и лица. Ну и в-третьих, безусловно, финансовое положение человека. Пластическая хирургия – это условно «удовольствие избытка», здравомыслящий человек не будет тратить последние деньги на операцию по исправлению носа или увеличению груди. А раз количество наших пациентов увеличивается – значит и их финансовые возможности повышаются.

Существуют ли сугубо медицинские показания, когда пластическая операция необходима пациенту по состоянию здоровья?

В общем смысле в эстетической медицине не существует четких показаний к операциям. Вмешательство всегда происходит по договоренности о возможных изменениях между пациентом и хирургом. Основная цель – получить эстетический результат. Естественно, с учетом всех возможных факторов мы должны свести к минимуму риск вреда здоровью пациента. Люди, которые у нас оперируются, должны быть полноценно обследованы, хронические заболевания (при их наличии) должны быть в стадии компенсации. Мы должны думать и о функциональной стороне вмешательства. Например, при ринопластике учитывается прежде всего дыхание, а не только форма носа. Иногда к нам приходят девочки с очень маленькими носами и жалуются, что вынуждены дышать через рот, говорят, что форма носа уже неважна, важно дышать нормально. Функция и эстетика всегда переплетаются. Важно прежде всего не навредить. Другие пластические операции меньше влияют на здоровье. Могут быть осложнения в виде нагноения, кровотечения, но функции организма в отдаленном послеоперационном периоде мы не нарушаем. Что касается конкретных показаний к операциям, то речь идет о пластической и реконструктивной хирургии. Например, восстановление груди после рака. Тут мы имеем дело и с медицинскими, и с психологическими показаниями. Например, большая асимметрия груди может привести к проблемам с позвоночником, потому выполнение операции рационально.

А вы сами стараетесь поддерживать себя в хорошей форме, следить за собой? Ведь в эстетической медицине важен и внешний вид врача.

Сегодня существуют агентства, которые работают над имиджем хирургов и других специалистов эстетической медицины. Я их услугами не пользуюсь, слежу за собой и одеваюсь, как мне нравится. Не могу сказать, что я специально для пациентов стремлюсь выглядеть красиво. Просто придерживаюсь здорового образа жизни. Два раза в неделю тренируюсь в спортзале, иногда бегаю, люблю в горах кататься на сноуборде. Что касается питания, то я не стараюсь адаптироваться под советы, а наоборот, советы адаптирую под себя, прислушиваясь к своему организму. Например, не понимаю, как можно есть в 10 вечера и потом чувствовать себя хорошо.

Если кто-то из ваших друзей или родственников придет на консультацию и попросит провести операцию, согласитесь?

Я считаю, что это абсолютно нормально и определяется прежде всего желанием человека, его оценкой необходимости такого вмешательства с учетом возможных побочных эффектов, плюсов и минусов конкретной операции. Более того, нескольким родственникам я проводил омолаживающие операции и считаю, что в этом тоже нет ничего выходящего за рамки разумного. Каждый человек для себя решает сам. Хирург не уговаривает пациента, наоборот – в эстетической медицине пациент должен уговорить хирурга. Только так мы понимаем, что он готов. Если же врач на основе своего опыта, взглядов навязывает пациенту какие-либо действия, а пациент к ним не готов, то операция успешной не будет. Пациент станет думать: зачем мне это было нужно, только зря потратил деньги…

Были такие случаи?

Такое встречается. Пациентка приходит увеличить грудь, что само по себе серьезное вмешательство, а хирург говорит: у тебя талии нет, давай вот тут и тут подправим, вставим импланты, употребляет эпитеты, которые некорректны с точки зрения врача, да и любого человека. И люди могут на это «вестись». В таких случаях это уже не столько медицина, сколько банальная продажа услуг. Мне такой подход не по душе. Прежде всего необходимо учитывать желания клиента, а в процессе обсуждения плана работы можно что-то подсказать, но не навязывать свое понимание красоты.

Женщинам очень часто кажется, что все неудачи в жизни, в том числе в личной, связаны с внешностью. Вот увеличу грудь, исправлю нос, превращусь в красавицу – и все наладится…

Мы не исправляем личную жизнь. Если потенциальная пациентка вкладывает в операцию не только деньги, но и желание, например, вернуть или найти мужчину, да, иногда мы поможем. Но мы не можем этого гарантировать. Сексуальность, плавные контуры тела имеют значение, но для нас самый хороший пациент – тот, который делает операцию с целью бьютификации. Например, девушка, у которой есть профессиональный интерес выглядеть привлекательнее, идет к парикмахеру и обсуждает с ним прическу. Точно так же нужно относиться и к пластическим операциям, увеличению груди. Просто последствия намного более серьезные. Само увеличение груди не заменит и не изменит другие аспекты жизни без работы над ними. Эстетика может быть только дополнительным плюсом, но не основанием.

На улице, в магазине, замечая какие-то недостатки во внешности окружающих, отмечаете про себя, что могли бы исправить, улучшить?

Есть «кричащие» деформации носа, челюсти, которые очевидно требуют коррекции. И я как специалист вижу, что при достаточно малых усилиях эта коррекция приведет к радикальному улучшению внешности. Например, маленький подбородок. Увеличение подбородка – не слишком радикальное вмешательство, но это гармонизирует все лицо, визуально уменьшает нос, хотя мы нос вообще трогать не будем. Естественно, я не раздаю визитки на улице и не позволяю себе давать советы прохожим. В большинстве случаев, когда я не на работе, отношусь к окружающим, как и любой другой человек.

В моей внешности исправили бы что-нибудь?

Начинать надо с вопроса: что вас беспокоит? Если ответ «ничего», то все вопросы сами собой отпадают. Не я здесь ведущий, мы с пациентом партнеры, я реализовываю запрос, если он совпадает с моими эстетическими предпочтениями. Результат пластической операции – продукт совместной работы пациента и хирурга. Например, вы пришли с вопросом ко мне – я посоветую и смогу сделать одно; пойдете к другому врачу с тем же вопросом – он предложит что-то другое. Задача пациента – выбрать один из вариантов. Может быть, оба сделают вас красивее, а может, и нет. Это зависит от того, кто оценивает. Например, мне не нравится большая грудь. Я даже не буду делать операцию по увеличению, если результат будет для меня неприемлем.

А если и самой женщине, и ее мужу этого хочется?

Как мужчине мне больше нравится аккуратная грудь. Это мой личный вкус, и как хирург я тоже должен быть доволен результатом своей работы. Я не знаю, как сделать огромную грудь красивой. Как мне закончить операцию, если я не вижу, что это красиво? Если мы делаем нос, я на него смотрю 10 раз. Не нравится – доделываю, переделываю. Точно так же и с грудью, буду стоять и думать: это какая-то катастрофа. Абсолютно нормально, что, поговорив со мной, кто-то скажет: он ничего не понимает, мне нужен другой врач. Это не магазин, где можно купить нос, грудь или уши. И это не конвейер. Мы хотим получать удовлетворение от своей работы. В любом случае это медицина, это серьезное вмешательство.

Слышали от коллег-хирургов насмешки — «мы жизни спасаем, а от вас какая польза»?

Да, иногда слышу такие реплики в свой адрес. Однако, судя по спросу, польза есть. Некоторые коллеги из других областей хирургии наивно полагают, что в пластической хирургии все просто. Что сложного «засунуть имплант»? Между тем, по статистике, повторным операциям после увеличения груди подвергается около трети пациенток!

Бывают ли случаи, когда, сделав операцию, сами понимаете, что лучше было отказаться с самого начала?

Бывает. Как правило, это люди, которые всегда недовольны результатом, будут что-то доделывать и переделывать. Дисморфофобия среди пациентов пластического хирурга встречается с частотой до 10–15 %. Важно таких людей заметить уже на этапе консультаций. Как бы мы ни старались – они всегда будут недовольны. И как бы они ни хотели – мы не будем довольны. Такой недовольный не по делу пациент отнимает время, несет негатив, требует принятия дополнительных решений. Нужно быть абсолютно честным, осторожно относиться к пациентам, которые не хотят думать об осложнениях. Они не понимают, что все серьезно.

Вы часто принимаете участие в международных конференциях, бываете на форумах за пределами страны. Можете назвать уровень пластической хирургии в Беларуси достойным?

Хирурги в Беларуси владеют методиками, которые применяются в мире. Мы делаем адекватные операции с хорошими результатами. Конечно, все зависит от конкретного врача. В конечном итоге пациенты формируют практику хирурга: если он делает много успешных операций, например, по исправлению формы носа, то информация распространяется между клиентами, через социальные сети. И хирург будет загружен носами, а грудь будет делать редко. Но в общем белорусским хирургам я бы доверил делать операции, а своего врача нужно выбирать именно пациенту, учитывая при этом образование, опыт, результаты работы и впечатления от личного контакта.

Что в своей внешности изменили бы?

Пока ничего.