До и после
В 51 год жизнь Евгения Черствого была налажена. Заведующий кафедрой патологической анатомии МГМИ, профессор, уважаемый человек. И вдруг однажды, сидя с женой на кухне, потерял сознание. Супруга Татьяна, терапевт, сразу поняла: инсульт. Счет шел на часы. На скорой Евгения Давыдовича доставили в 9-ю ГКБ Минска. Вся левая половина тела была парализована, говорить не мог. Одна из докторов сказала тогда Татьяне Ивановне: будьте реалисткой, с постели он уже не встанет никогда…
Началась борьба не только за выживание, но и за качество жизни.
Татьяна стала ходить на занятия в Институт медреабилитации (ныне Республиканский центр медреабилитации и бальнеолечения), чтобы посмотреть, как занимаются лечебной физкультурой с такими больными, читала книги на эту тему...
В больнице заставляла мужа каждый день подниматься на лифте в спортзал и начинать тренировки. И единомышленница нашлась: профессор, доктор медицинских наук Галина Багель. Она практиковала массаж, гимнастику. А еще импульсную терапию – воздействовала на поврежденные мышцы током.
– Почему вы ко мне так поздно обратились? – возмутилась профессор.
– Но ведь он лежал в реанимации без сознания.
– Это неважно. Реабилитацию надо начинать тут же.
Каждый день был на счету. Татьяна ушла с работы (трудилась старшим научным сотрудником в НИИ радиационной медицины) и посвятила себя выхаживанию больного мужа. Через месяц Евгения выписали из больницы. Кропотливая работа по восстановлению шла ежечасно, обязательная лечебная физкультура, чтобы разрабатывать ноги и руки. Хрупкая женщина выполняла все, не жалуясь и не жалея сил. Еще и мужа подбадривала. Пришлось заново учиться читать книги, застегивать пуговицы. Любое времяпрепровождение должно быть с пользой. Смотрел телевизор – перебирал мелкие пуговки, тренировал моторику.
…От железнодорожной станции до дачного домика 3 км. Их Евгений Давыдович всегда шел пешком. Татьяна Ивановна ехала на машине сзади для подстраховки.
В результате вернулся на работу менее чем через полгода. Продолжил возглавлять кафедру и читать лекции.
– Да, пришлось ходить с палочкой, еще и сентиментальным стал, – признается профессор. – Но какая это мелочь в сравнении с радостью вернуться к любимому делу! Что помогло мне выжить? Помню, лежу на больничной кровати, а ко мне приходят из института товарищи, рассказывают, как прошел студенческий вечер, какие новости на кафедре. А у меня текут слезы. Я хотел жить, вернуться к работе. Меня ужасала мысль остаться в четырех стенах. А еще очень вдохновила спутница и лучший друг – моя жена. Без нее я бы не справился.
С первого взгляда и на полвека
Будучи студентом, Евгений встретил девушку на концерте во Дворце спорта.
– У нее было такое интересное лицо, я не мог насмотреться.
Таня училась в том же мединституте на два курса младше, поэтому с Женей была не знакома. Боясь напугать напором, сначала отправил «на разведку» своего друга – Таниного однокурсника.
– Там тебя в коридоре ждет парень, хочет познакомиться, – сообщил он ей на лекции.
Недостатка в поклонниках Татьяна не испытывала. Но выглянула посмотреть, кто еще ею заинтересовался. Тем же вечером ребята пошли в кино. И больше не расставались. Через год их браку будет 50 лет. Дочь тоже выбрала медицинскую стезю и стала анестезиологом-реаниматологом. Внучка учится на биофаке БГУ.
– Нельзя сказать, что мы прожили 50 лет, ни разу не повздорив, – говорит Татьяна Ивановна. – Но мы всегда умели разговаривать. И кроме того, у нас общий интерес – медицина.
За каждым великим мужчиной стоит женщина. Для этой семьи данное высказывание абсолютно правдиво. Татьяна поддерживала мужа во всем. Во времена написания кандидатской диссертации искала, вырезала и наклеивала в его работу фотографии, набирала тексты на печатной машинке. Помогала вычитывать докторскую. Оставив ради его спасения работу, не перестала жить интересами медицины. Долгие годы носит почетное звание семейного водителя: каждое утро возила мужа на работу, а в летний сезон еще и на дачу.
Сильная женщина. Быть может, сказалось папино воспитание? Отец Татьяны Иван Поляков – председатель Президиума Верховного Совета БССР. Известная личность, партизан, герой соцтруда. Такое родство, безусловно, накладывало отпечаток на взаимоотношения в молодой семье. Татьяна уважала мужа за то, что сумел найти общий язык с суровым тестем, при этом мог отстоять свое мнение. Мужчины стали вместе ездить на рыбалку. Однажды поздней осенью ловили щуку на спиннинг. В лодке вместе с ними был грузный товарищ.
– Ну, как там у вас клев? – поинтересовался он у компании и перешел на другую сторону лодки. Под весом она не выдержала и перевернулась. До берега все добирались вплавь.
– Открываю дверь – на пороге стоит Женя. В пальто отца. А из-под него торчат голые ноги в башмаках, – вспоминает Татьяна Ивановна.
Самое интересное, что после этого приключения никто не заболел, даже насморка не было.
Патологоанатомом быть не мечтал
«Кто идет в патологоанатомы? Что это вообще за профессия такая? В морге явно работают недалекие какие-то люди, угрюмые. Клиницисты и хирурги — вот элита», – так считал студент лечебного факультета МГМИ Евгений Черствый до тех пор, пока не попал на лекцию по патанатомии к академику Юрию Гулькевичу. Видный мужчина, фронтовик, турист, душа компании, любитель петь песни и вгонять в краску своими шуточками женщин. Преподаватель полностью разрушил шаблон о том, каким может быть патологоанатом. Заинтересовал не только своей личностью, но и предметом. Юрий Гулькевич участвовал в идентификации трупа Гитлера и семьи Геббельса. Поскольку тела были обожжены (немцы сожгли их), то идентификация Гитлера была возможна только по зубному протезу. Гулькевич много и интересно рассказывал про тератологию — науку о пороках развития.
Евгений настолько увлекся патанатомией, что записался в научный кружок. Любознательный по натуре парень хотел своими глазами увидеть, что такое цирроз, рак матки, груди, чем отличаются разные виды опухолей. Работать на вскрытиях не боялся: дистанцировался от того, что перед ним умерший человек. Концентрировался на самой болезни и попытке понять ее суть. Такой навык весьма важен для людей этой профессии.
— Когда впервые на лекции услышал слово «рак», мне стало интересно, почему именно рак, — рассказывает Евгений Черствый. — Потому что опухоль ползет как рак. Стал разбираться: когда злокачественное образование развивается из эпителиальной ткани — это рак, а если из соединительной, например из мышцы, — это саркома.
Кандидатскую работу посвятил пороку мозга — анэнцефалии («Патологическая анатомия анэнцефалии и близких к ней пороков развития»). В 1982 году защитил в Москве докторскую диссертацию по диагностике множественных врожденных пороков развития («Патологическая анатомия и дифференциальный диагноз наследственных синдромов множественных врожденных пороков развития»). Первым в СНГ предложил высчитывать данные не вручную по таблицам, а с помощью машинной диагностики. Один из первых белорусских компьютеров того времени изготовили на заводе счетных машин. Он занимал полкомнаты. Но с его помощью результаты стали намного точнее.
Патологическая анатомия имеет несколько направлений. Занимается вопросами диагностики заболеваний у живых людей. Многим знакома биопсия, когда у больного отщипывают кусочек ткани, который нужно исследовать. А еще патологоанатому нужно проводить вскрытия умерших и определять причину смерти. Часто требуется оценить работу клинициста на предмет врачебной ошибки.
– Если офтальмолог занимается только болезнями глаз, а кардиолог – сердца, то патологоанатом должен знать болезнь любого органа, любой системы, – поясняет Евгений Черствый. – Большая ответственность, но и интерес немалый. Бывает, клиницисту определить диагноз сложно. Патологоанатом должен перебрать все возможные варианты и поставить точку в размышлениях.
Мировая известность
Евгений Черствый – единственный в нашей стране врач, именем которого официально названо заболевание – синдром множественных врожденных пороков развития, DK-фокомелия. Синдром фон Фосс-Черствого указан во всех медицинских справочниках мира.
Открытие новой болезни Евгений Черствый сделал еще в 1976 году. Тогда он трудился патологоанатомом в лаборатории тератологии и медгенетики 7-й ГКБ Минска (ныне РНПЦ «Мать и дитя»). Постоянно приходилось иметь дело с самыми сложными случаями наследственных пороков развития у детей, проводить множество вскрытий.
Как-то к нему попали брат и сестра, которые страдали от одних и тех же редких недугов: задняя мозговая грыжа, фокомелия, внутренние пороки половых органов. При фокомелии конечность имеет подобие ласты тюленя, отсутствует ряд костей. Сама же кисть начинает расти прямо из плечевой кости. В сочетании с мозговой грыжей встречается крайне редко. А тут сразу двойной случай. Наличие такой редкой комбинации сразу у брата и сестры натолкнуло Евгения Черствого на мысль, что речь идет о наследственном заболевании.
Прекрасно владея английским языком, Евгений Давыдович написал статью в международный медицинский журнал The Lancet. Коллеги из разных стран заинтересовались предположением, писали письма с просьбой выслать им тексты статей. Но только через 20 лет в США на страницах журнала Journal of Medical Genetics мировые светила науки подтвердили, что это новое заболевание, и присвоили ему имя белорусского ученого. Синдром фон Фосс-Черствого описан во всех странах мира, известно около 300 случаев этой редкой болезни.
Открытие носит большое социальное значение.
– Вылечить детей с такой патологией невозможно, она несовместима с жизнью, – поясняет профессор. – Но реально выявить ее на УЗИ на ранних сроках беременности…
Нечерствая наука
Свои лучшие учебники Евгений Черствый написал уже после инсульта.
— Подписывался я порой как Черствой. А потом перестал. Фамилия моя Черствый. Хотя на самом деле по характеру я совсем не такой.
По учебникам и монографиям Черствого учатся все студенты-медики. Черствый готовил их тщательно в соавторстве с коллегами: «Патологическая анатомия», «Опухоли и опухолеподобные процессы у детей», «Болезни плода новорожденного и ребенка», «Лекции по патологической анатомии», «Тератология человека».
— Добрый, но строгий, — добавляет Татьяна Ивановна. — У нас дома есть аспирантский стул, на котором ученики Евгения Давыдовича показывают свои работы. Мне порой жаль ребят. Так их муж чихвостит. Тем не менее любят они его горячо.
Причина такого отношения — неравнодушие учителя. Черствый волнуется, чтобы работа диссертанта была не напрасная, не пылилась на полках, а принесла практическую пользу.
Евгений Черствый имеет звание заслуженного деятеля науки, сам он дал путевку в жизнь 8 докторам и 25 кандидатам медицинских наук. Вся кафедра патологической анатомии БГМУ, за исключением профессора Михаила Недзьведя, — ученики Черствого. Его темы всегда актуальны и имеют прикладное значение. А кафедру называют основной кузницей кадров детской патологоанатомической службы Беларуси. Евгений Давыдович 10 лет был главным патологоанатомом Минздрава.
Немало работ профессора посвящено изучению морфогенеза рака щитовидной железы у детей. Он ведущий эксперт-морфолог в белорусско-американской программе по мониторингу опухолей щитовидной железы, руководитель городского прозекторского совета по детской патологии, на заседаниях которого разбираются сложные диагностические случаи.
На базе кафедры создал первую в республике лабораторию иммуногистохимии.
Не стеснялся учиться у зарубежных коллег. И сейчас направляет на стажировку в другие страны своих учеников. Наиболее тесные контакты установились с Институтом патологии Кембриджского университета, а также с Университетом Нагасаки.
Вместо послесловия
Конечно, на нескольких страницах не уместить человеческую жизнь. Особенно когда она полна событий. В судьбе Евгения Черствого есть место всему: мировым и государственным достижениям, невероятным трудностям, мужеству принять себя после болезни и совершать невозможное вопреки ей. А еще любви и настоящей семье.