Существует версия, что искаженные лица на картинах Ван Гога – следствие мигрени. Будто бы именно из-за ауры мастер видел такими предметы и людей вокруг себя.
Наша вторая героиня (историю первой читайте здесь) тоже находит отдушину в искусстве, она сочиняет музыку. В свои 25 Ольга пережила онкологическое заболевание, а сегодня старается справляться с приступами мучительной головной боли. Она знает, что мигрень неизлечима, и именно поэтому не опускает рук. Ее песни – о вере, любви и надежде, которую невозможно погасить.
Жизнь с хронической болезнью
История вторая, Ольга Г.
Первые «ласточки»
Первые симптомы мигрени я заметила в 12-летнем возрасте. Мы с классом пошли в кинотеатр. Перед сеансом показывали рекламу, и вдруг перед глазами все поплыло, будто долго смотрела на солнце, появились странные вспышки. Я сказала об этом учительнице, и она отпустила меня. Дома аура прошла, и сразу же началась головная боль: невыносимая, раздирающая изнутри. Такого раньше не было.
Оглядываясь назад, понимаю, что среди провоцирующих мигрень факторов тогда была и погода: сильный холод быстро сменился жарой.
Потом целый год ничего подобного не повторялось, но однажды во время школьных соревнований по баскетболу так свело мышцы руки, что не могла разжать ладонь. Я подошла к тренеру, но мне почему-то дали две таблетки валерьянки и велели продолжать играть.
Вечером дома мышцы стали потихоньку расслабляться, а следом – приступ головной боли. Висок дико давило, и от этой боли стало тошнить.
Жизнь с онкологией
Диагноз
Следующие несколько лет приступов не помню. После девятого класса поступила в колледж хлебопечения, но проучилась лишь год.
Диагноз «лимфогранулематоз», или «Лимфома Ходжкина» (злокачественное заболевание лимфоидной ткани), стал угрозой не только дальнейшему обучению, но и жизни.
К пациентам РНПЦ детской онкологии, гематологии и иммунологии приходят учителя, помогают не отстать в учебе. И на одном из уроков снова появилась аура: буквы и цифры вижу, но значения их не понимаю. Не осознаю, что это, мозгу сложно обрабатывать информацию. К тому же произошла частичная расфокусировка зрения, все длилось минут 15. Я испугалась и никому не сказала об этом, тем более что головная боль не появилась.
В том возрасте я не вникала в полной мере, что означает мой диагноз. Старалась не смотреть на название больницы над входом. Конечно, меня смущали лысые дети, но малыши в силу возраста много радуются, смеются, играют. Если им не ставят уколы или не везут на операцию…
Пришло время моей операции, после которой я проснулась уже в реанимации. Чуть позже привезли еще маленькую девочку, она постоянно кричала и звала маму. Это было невыносимо, еле дождалась, когда меня переведут в палату.
Результат биопсии оказался положительным: лимфогранулематоз, ІІ А стадия. Поражение обоих лимфоузлов возле подмышек.
Врачи не знали, как сказать маме – она тогда была беременна. Конечно, новость ее шокировала, надолго выбила из равновесия. Такое непросто принять...
Химия
Химиотерапия длилась около четырех месяцев. Помню, чередовали препараты: один раз капали что-то ярко-красного цвета через капельницу, другой раз делали инъекцию прозрачным раствором. После химиотерапии на 10-й день обычно сильно ухудшаются результаты анализов. Начинается посинение всего тела, выпадение волос и ресниц, бровей… Меня морально подготовили к тому, что какое-то время придется пожить без длинных кос. Вообще без них.
Сначала волосы стали сыпаться, мама подрезала. Потом сплелся колтун, и пришлось с ними совсем расстаться. Первое впечатление перед зеркалом – я уродец. Стресс. И так многие реагируют, насколько я знаю.
Приходилось терпеть невыносимые боли, с ужасом вспоминаю это. Каждый час нужно было принимать таблетки – 22 штуки в день.
Спустя четыре месяца назначили облучение. Как же мне было плохо! Тошнило, кружилась голова. Плюс в желудке образовалась кровоточащая язва. Я не могла есть и весила 41 кг при росте 159 см.
...Лечение заняло полгода. Удаление пораженных тканей посчитали слишком опасным, все остальное, что могли, сделали. Дальше решили наблюдать, велели ежемесячно приезжать на контроль.
А опухоль не росла, и спустя какое-то время нам сообщили радостную новость: я здорова! И сняли с учета. Это было такое счастье…
Крещендо
К 18 годам, когда возобновились приступы головной боли, у меня уже была диагностирована мигрень. Томография ничего не показала, но по описаниям врачи определили мигрень с аурой.
Так что после выписки из онкоцентра меня наблюдал не только онколог, но и невролог. После консультаций выписали какой-то препарат для облегчения болей. Помню, это была розовая жидкость в маленькой бутылочке, которой хватало на семь дней, и стоила она недешево. Еще нужно было ее найти в аптеках, приходилось искать по всему городу.
Но стало легче: если раньше во время мигрени закладывало уши, голова переставала работать, то сейчас я заметно лучше соображала, могла концентрироваться, а главное, боли не начинались. Три месяца с перерывами принимала эту волшебную микстуру, а потом ее перестали выпускать. Невролог выписал аналог, но эффект уже был не тот.
В 18 лет меня положили в неврологическое отделение 9-й ГКБ, потому что приступы стали еженедельными. Меня смотрели главврач и зав. отделением, даже подозревали инсультное состояние. Но инсульт обычно случается спустя 2-3 приступа, а у меня уже много их было, так что подтвердили мигрень с аурой, сказали, тяжелый вариант...
Продолжили подбирать лекарства. Некоторые таблетки снимают острую боль, а некоторые поддерживают организм, чтобы уменьшить количество приступов, нужно принимать курсами. Их было много, и в итоге нашли наиболее эффективные для меня. Препараты начинали действовать примерно через полчаса, но эти полчаса можно вытерпеть, это же не целый день.
Хотя… Головные боли такие, что взять бы нож да вонзить в висок… Пыталась себя отвлечь, подставив голову под струю воды в душе, но ничего не помогало. В музыке есть такой термин «крещендо», обозначает постепенное увеличение силы звука. Со мной в то время случилось что-то подобное, только по отношению к боли.
А еще принимать можно только одну таблетку в неделю. Если на неделе будет несколько приступов, то задача усложняется.
Мама меня очень поддерживала, уже не относилась к этому легкомысленно (после того, страшного диагноза ей было проще это принять). Видела, что меня тошнит до семи раз на день, и понимала, что у меня действительно очень сильно болит голова, я не притворяюсь. Она думала, что это последствия химиотерапии. Отправляла младших детей играть в другую комнату, чтобы не шумели.
Триггеры мигрени
Желтый автобус
В 20 лет, я тогда училась в университете, приступы стали ежедневными. Когда с аурой, когда без… Меня постоянно забирала скорая. Это уже были такие мигрени, что я не могла даже языком пошевелить. И скорую помощь себе вызвать тоже не могла. Мало того, стала очень плохо соображать в такие периоды. Меня спрашивают: «Оля, что с тобой?», а у меня в голове какая-то несвязная каша, скажем, «желтый автобус»…
Всегда было трудно, когда неотложка приезжала: они сажали меня перед собой и начинали задавать вопросы. А я не то что ответить не могла – думать было тяжело! Плохо понимала, что вообще от меня хотят.
Из-за приступов сильно ухудшилась память, подсело зрение.
Триггером мигрени может стать шум, чей-то крик. Если нахожусь на детской площадке с младшим братом или сестрой, и неподалеку будут долго скрипеть качели, то может появиться нервозность, которая через несколько дней спровоцирует приступ. Я и раньше, до мигрени, никогда не ходила на дискотеки: шумное место всегда вызывало неприятные ощущения, дискомфорт.
Недавно я полгода прожила в Киеве (училась), там триггером были белые стены. Стоит попасть в помещение с белыми стенами, пробыть там какое-то время, то велика вероятность, что разовьется приступ. Это случалось каждый день...
А еще заметила, что становилось плохо после того, как съем что-нибудь мясное или молочное, не знаю почему, ведь дома такого не было. Так что пришлось полгода побыть веганом… Сейчас стараюсь избегать в еде лука, цитрусовых, шоколада, кофе тоже нельзя, бананы... Последнего запрета придерживаться особенно тяжело: я так люблю бананы!
Учеба
Выбор рабочих специальностей для меня сильно ограничен. Когда было выявлено онкологическое заболевание, то из колледжа хлебопечения хотели отчислить по показаниям здоровья, они имели на это право. Мы с мамой поговорили с директором, а я так волновалась, что расплакалась.
Директор созвонился с врачом из МРЭК, где я проходила освидетельствование на инвалидность, и та под свою ответственность разрешила доучиться в колледже. Тем более что было непонятно, выживу ли я в принципе.
Правда, на 3-м курсе я практически не посещала занятия уже из-за мигрени, мне тогда было очень плохо. И получила свободный диплом! Несмотря на хороший средний балл, все работодатели, набиравшие себе выпускников, от меня открестились. Оно и понятно: со 2-й группой инвалидности (детской нерабочей) никуда не устроишься.
Работа
Но в 19 лет перевели на 2-ю рабочую группу, и я смогла наконец подрабатывать. Полгода работала гардеробщицей в поликлинике. Приступов тогда было мало, заменяться почти не приходилось.
Я понимала, что специальности, по сути, у меня нет, как жить дальше? Решила поступать в БГПУ им. М. Танка на факультет естествознания. Специальность выбирать сильно не пришлось, т.к. за компьютером можно быть только 30 мин. в день, физические нагрузки ограничены, тяжести больше 5 кг не поднимать... И в целом больше пяти часов трудиться нельзя.
Сейчас работаю воспитателем в детском саду, есть еще предложения, я их рассматриваю. Мне всегда было легко с малышами, у нас хороший контакт. Хотя желательно работать в небольшой группе (до 15 человек), идеально – няней, репетитором индивидуально. К сожалению, желания не всегда совпадают с возможностями.
Планы
Я тщательно слежу за здоровьем, чтобы не допустить триггеров, которые от меня зависят (в отличие от погоды, например): обеспечить полноценный сон, не пропускать приемы пищи, стараться избегать стресса.
Пишу музыку, песни. Это успокаивает. Даже во время приступа, если начинают неметь руки, беру гитару и начинаю играть. Это восстанавливает моторику.
Уже давно не было ауры, при которой немеет язык. Я себя натренировала: старалась говорить, даже не понимая, что говорю, или петь. Таким образом заставляла свой мозг работать. Потому что если не можешь даже сказать, что с тобой, то и помочь тебе не смогут, люди обычно пугаются такого.
Последних три недели приступов не было, ура! До этого – еженедельно. А если не приступ, то просто головная боль, от которой подкатывает тошнота. Анальгетики бесполезны... Я знаю, что мигрень – генетическое заболевание, такое было у бабушки. Но несмотря на то, что это неизлечимо, знаю: все в руках Божьих, вера – моя опора.
А еще я готовлюсь к свадьбе, этим летом мне сделали предложение руки и сердца. Молодой человек знает о моей болезни, и ему уже приходилось ухаживать за мной. Но любовь все победит, правда?
Фото Татьяны Столяровой
«Волосы – меньшее, о чем надо жалеть». История борьбы с лимфомой